Реми Эйссен

Фильм «Бесконечная История». Глава 27: Болота Печали

Режиссер Вольфганг Петерсен и актер Ной Хэтэуэй (Атрейу) в декорации Болот Печали

Конь стял по брюхо в солоноватой воде.

— Двигайся! — кричал Ной, который держал коня за узду. — Пошел!

Но послушный конь Артакс не двигался. Он медленно погружался все глубже и глубже. Он не мог идти, даже если бы захотел. Он чертовски хотел бы выпутаться из этой неприятной ситуации. Но он был закреплен незаметными цепями на скрытой подъемной платформе, которая медленно опускалась в болотную жижу.

Тони Смарт репетировал этот номер несколько недель. За павильоном №7 экскаватор выкопал траншею глубиной два метра. Она была герметизирована бетоном и полимерной пленкой и заполнена водой. Каждый день тренер проводил лошадь через этот небольшой бассейн, с каждым днем вода становилась все глубже. Животное не должно бояться, если вода дойдет до глаз.

И это именно то, что диктовал сценарий: Атрейу теряет своего любимого коня Артакса в Болотах Печали. Но теперь ситуация изменилась. Сейчас конь не шел к глубоководью по наклонной плоскости. Он был привязан и отдан на милость гидравлической платформе, которая безжалостно увлекала его в грязь. Артакс боялся. Его глаза были широко открыты, ноздри вздулись, он боролся за свою жизнь. Сцена казалась реальной. Слишком реальной.

Согласно сценарию, животное должно было подчиниться своей судьбе без сопротивления. Но Артакс и не думал сдаваться. Его голова резко поднималась, и Ной, держа поводья, отчаянно хлопал ладонью по темной жиже.

Покраска верного, но не очень белого Артакса

Шеф каскадеров Тони Смарт успокаивает кинолошадь, стоящую на подъемнике

Они были очень грязными, потому что из-за того, что болото сначала выглядело недостаточно зловещим, кто-то бросил сажу на поверхность воды, чтобы она казалось еще темнее. Успех был действительно потрясающим: все стало черным — безвозвратно, потому что вещи больше нельзя было отстирать.

Вдруг Ной с криком вынырнул из жижи. Он ударился ногой о край подъемника под водой и больше не мог играть. Мальчик был похож на трубочиста, когда начальник отдела звукозаписи Томас Яух вытащил его из воды.

Главный актер морщился от боли. Его немедленно направили в клинику. Когда через несколько минут спасатели прибыли со своим пациентом в больницу, в отделении неотложной помощи сначала подумали об аварии на шахте. Томас оставил на себе белый комбинезон из полиэтилена, который все носили на болотной съемочной площадке. Его ноги были в черных резиновых сапогах по колено. Ребенок на руках был одет в костюм индейца и был настолько грязным, что его едва можно было узнать.

И каждое объяснение еще больше сгущало туман: «Болото, гидравлическая платформа, лошадь под водой». Врач перестал их слушать. Наверное, он думал, что группа перепилась.

Тем временем команда в «Баварии» трепетала за своего главного актера. Но, к счастью, ситуация была далека от критической — у Ноя нашли только небольшой синяк. Два дня постельного режима, и ребенку разрешили вернуться в школу.

Вольфганг Петерсен и Ной Хэтэуэй обсуждают рисунок игры

— Что значит «в школу»? — спросил Гарри Нэп по телефону, но потом повесил трубку. «Должен ли я сейчас объяснить доктору, что мальчику придется ходить по болоту еще две недели, иногда проваливаясь в ямы с водой?»

Два дня проблем с главным актером стоили производству много денег — несмотря на страховку. Но дискуссий не было вообще: мальчика нужно было пощадить, пока он снова не станет здоровым.

Болото Печали было настоящим шедевром декоратора Рольфа Цейтбауэра. Он покрыл площадь около 3000 квадратных метров грязью, растениями и водой, и ему удалось не допустить, чтобы все это перемешалось друг с другом. Съемочная площадка должна была сохранять форму в течение нескольких недель.

Декоратор покрыл всю территорию сетью маленьких емкостей, высота которых составляла около 30 сантиметров. Жидкость находились в этих емкостях, торф и растения маскировали переходы.

Однако это существенно ограничивало свободу передвижения по съемочной площадке. Хождение через болото было возможно только по строгой схеме, как по минному полю. Был также невидимый «бассейн» в передней трети. Здесь с помощью гидравлики можно было опустить почву на площади 15 квадратных метров.

Сцена гибели Артакса... без Артакса. За камерой — оператор-постановщик Йост Вакано

— У меня не было образцов для болота, — описал свою работу Цейтбауэр. — На съемочной площадке надо было создать что-то подобное. Все, что я знал, это то, что болото должно выглядеть депрессивно. Я просто фантазировал.

Воображение художника действительно отличалось гнетущим совершенством. Он практически обесцветил местность. Вся декорация представляла собой смесь оттенков серого. И так как этого ему было недостаточно, он установил голые деревья, покрытые черной краской.

Оригинальным трюком Цейтбауэр придал местности бесконечную глубину: на переднем плане находились деревья почти пятиметровой высоты. Позади они становились все меньше и меньше. Последние едва достигали в высоту 30 сантиметров. При этом последние 2 метра площадки были приподняты на 1 метр 30 сантиметров.

Если камера никогда не размещалась выше этих 130 сантиметров, вы получали в перспективе бесконечный горизонт. И хотя декорация в углах зала закруглялась, горизонт выглядел как прямая, сплошная линия.

— Это просто Библия фотографии, — скромно сказал Цейтбауэр.

Оптический эффект этого простого трюка просто поразителен. Только две ошибки могли его уничтожить. Во-первых, когда камера поднималась слишком высоко и прямая линия горизонта внезапно становилась овальной. А во-вторых, когда актер приближается к краю съемочной площадки и при этом менее чем на четыре метра к маленьким деревьям. Тогда пропорции становились очевидными.

Древняя Морла крупным планом

Другим деликатным моментом являлся фон. В лесных пейзажах многое можно было бы покрыть пышной растительностью, но здесь, в бесплодном болоте, это было труднее. Выход был в использовании плотного дыма.

Технические специалисты проложили целую систему толстых шлангов, которые выходили на поверхность в различных местах болота. Во время съемок по этой системе труб на съемочную площадку подавались испарения от сухого льда. Туман красиво колыхался над землей и делал болото еще страшнее.

Туман на большей высоте создавался дымогенератором. Но в какой-то момент даже самых закалённых членов команды стало донимать зловоние от мелко распылённого и сожжённого растительного масла, которое давало необходимый плотный дым. От него постоянно пахло картофелем фри. Однажды утром создатель тумана Сэм преподнес сюрприз. Он добавил в вонючее масло немного индийских духов.

— Что вы желаете сегодня? — спрашивал он команду. — У меня есть на выбор непальский, апельсиновый или тигровый бальзамы.

Ароматы не сильно улучшили ситуацию, потому что теперь на съемочной площадке пахло, как в индийской гашишной забегаловке.

Когда нужно много тумана

Однажды на съемочной площадке возникла сложная ситуация. Сценарий предусматривал, что в кадре видны только гигантские лапы оборотня Гморка, преследующего свою жертву Атрейу. Показать реальное бегущее движение с помощью технических устройств было невозможно. Куклы могли с удивительной подвижностью говорить и шевелиться, но им всегда приходилось сидеть на месте. Бег — это настолько сложная координация равновесия с процессом движения, что создатели эффектов едва не спасовали. Но лапы все же появились, и они принадлежали собаке!

Животным, которое должно было играть оборотня, стал семилетний дог по кличке Гейша. Имя соответствовало характеру гигантского зверя. Гейша предавалась унизительной процедуре с полным равнодушием: она получила большие мохнатые волчьи лапы, которые натянули на ее ноги, как ботинки. Чтобы лапы не соскользнули, они были закреплены на спине с помощью подвязок. Наконец, тело обмотали мехом. Через два часа камуфляж был готов. Но Гейша выглядела как большой дог по пути на костюмированный бал. И когда она отлично пробежала через болото перед камерой, в ней не было ничего от тяжелого, злого оборотня.

— Почему бы нам не взять льва? Он пробежит более мягко, — спросил, наконец, оператор. Но, к счастью, дрессировщик был достаточно честен, чтобы открыто признать пределы своих возможностей:

— Вы наденете на него один из этих чулок, и это будет последнее, что вы успеете сделать.

Наконец, роль перешла к Колину Гильдеру, который до этого был Скалоедом. Для актера сконструировали носилки, которые были сопряжены с операторской тележкой таким образом, что оптика видела только руки Колина в чулках оборотня. Экипировщики провели целый день, прорабатывая эту сцену, пока Колин, наконец, не «пробежался» по жиже.

Колин Гильдер (лежит на носилках) готовится изображать бегущего Гморка

К счастью, этот фрагмент занял в фильме всего несколько секунд, потому что руки в волчьей шкуре не внушали особого ужаса.

Работа в болоте в некоторые дни была кошмаром для команды. Снаружи началось самое жаркое лето за последние сто лет. Влажность воздуха превратила павильон в огромную сауну. Температура была, как в джунглях Амазонки. Некоторые из сотрудников блуждали по грязи весь день. Те, кому не обязательно было лезть в коричнево-черный соус, уходили на более сухие холмы. Но от отвратительно вязкой грязи почти никто не остался в стороне. Поэтому вечером все всегда выглядели так, как будто участвовали в грязевой битве.

Особенно сильно пострадала съемочная группа, которой приходилось несколько раз на скорости пересекать съемочную площадку, чтобы сделать съемку в движении. С четвертой попытки оператор допустил оплошность и свалился в жижу, но камера по необъяснимой причине осталась совершенно неповрежденной.

За три недели работы в грязи в горячих болотах образовалась настоящая флора. Травы и папоротники росли повсюду. Садовник снова и снова тщательно уничтожал зелень, чтобы болото не выглядело слишком уютным.

В одну из последних съемок Атрейу должен был упасть со спины гигантской черепахи Морлы, которая медленно, как гора, вздымалась из болота. Комбинированные съемки этой сцены были захватывающими.

В оригинале черепаха была бы размером с весь павильон. Поэтому, когда вы видите мальчика, стоящего на спине гигантского животного, это сделано с помощью модели. Но когда Атрейу теряет хватку и соскальзывает с панциря, сцена становится настоящей. Для этих нескольких кадров из большого количества полистирола, гипса и краски была построена часть панциря. Все сооружение было не менее десяти метров в высоту. Нижний край возвышался примерно в двух метрах над болотом.

Ной Хэтэуэй на панцире Морлы

План заключался в том, чтобы мальчик поскользнулся, попытался удержаться, скатился к краю, а затем прокатился несколько метров и шлепнулся в болото. Камера так искусно запечатлела сцену сверху и сбоку, что вы не заметили присутствие в кадре только малой части черепашьего панциря.

Сцена, конечно, была слишком опасной для главного актера. Его необходимо было заменить каскадером. Но откуда у вас возьмется каскадер, крепкий, стройный и, прежде всего, достаточно маленький и не похожий на взрослого карлика, чтобы играть двенадцатилетнего мальчика?

В Европе таковых отыскать не удалось, но кинопроизводители нашли нужного человека в Голливуде. Бобби Портер специализировался на дублировании детей в опасных ситуациях на съемках фильмов. Анна Гросс в очередной раз получила специальный заказ: «Neue Constantin» позвонил ей в Лос-Анджелес. Дело было безотлагательным, поэтому Бобби был нужен срочно.

Американка заказала прямой рейс в Мюнхен на тот же вечер в 18.30, но еще предстояло найти Бобби. Когда она наконец-то выловила его по телефону где-то в Голливуде, возник следующий сюрприз: Бобби потерял загранпаспорт. Это выяснилось всего за пять часов до вылета самолета «Lufthansa».

Каким-то образом Анна все-таки выкрутилась, и на следующее утро Бобби стоял в «Баварии» с небольшой сонливостью и новым паспортом!

У Бобби был грязный день в прямом смысле этого слова. Для того, чтобы падение с черепахи выглядело как можно более реалистичным, во время съемки рабочие выливали контейнеры жидкой грязи на горку, по которой Бобби съезжал и шлепался в болото.

К счастью, за каждое падение каскадер получал дополнительную плату. И поскольку производство было экономичным, Бобби пришлось столкнуться с «грязными играми» всего несколько раз.

Каскадер Бобби Портер дублирует актера Ноя Хэтэуэя в кадрах падения с дерева

Режиссером этой сцены был Ханс Никель, который возглавлял вторую съемочную группу. До сих пор второй режиссер в основном работал монтажером — именно он монтировал «Лодку». Теперь ему впервые пришлось снимать большой фильм, даже если это были только трюки и спецэффекты. Тем не менее, он отлично с этим справлялся.

В этот день слишком многое пошло не так. Слишком много людей должны были скоординировать свои действия. Ковш за ковшом поднимали вверх грязь, чтобы заполнить большие контейнеры.

— Начали! — закричал Ханс Никель, когда все были готовы. Но ничего не произошло. Грязь просто не потекла. Ханнес Никель стоял с покрасневшим лицом. На его лбу образовались небольшие бусинки пота. Он знал, что должен делать свое дело хорошо, потому что в тот день на съемочной площадке была куча компетентных наблюдателей. Например, Данкен Стюарт из страховой компании, который хотел убедиться, что все идет гладко, и его компания может поручиться за фильм без каких-либо опасений.

При следующей попытке это тоже не сработало. Ханс Никель ничего не мог поделать, но больше не осмеливался поворачиваться к наблюдателям. Гарри Нэп стонал. Он считал только минуты, необходимые для подготовки каждой новой попытки. Он сверялся со своими часами. Производство теряло около 1000 марок каждые 60 секунд.

На съемочной площадке стояла жара, и после четырнадцати дней, проведенных в грязи, настроение было подавленным. После третьей неудачи грязь медленно начала растворять декор. Было много мелочей, из-за которых сцена могла провалиться. Застрявшая веревка, преждевременное освобождение контейнеров, иногда грязь была слишком жидкой, а иногда настолько густой, что висела на склоне, как жирный пудинг.

Режиссер Вольфганг Петерсен, оператор Йост Вакано и Древняя Морла

Но тут мучения закончились. Всплеск! Бобби в грязевом потоке летит в болото.

— Отлично! — с облегчением крикнул Ханс Никель в мегафон. — Снято!

С мечтами о выходе фильма на экраны в Рождество давно пришлось расстаться. Изначально «Бесконечная история» должна была стартовать в прокате во время зимних каникул. Тогда ей пришлось бы соревноваться со «Звездными войнами III, возвращением рыцаря-джедая». Но теперь стало ясно, что авторы фильма будут на седьмом небе от счастья, если смогут попасть в кинотеатры до апреля 1984 года.

Возможно это неплохое решение, потому что рыцари-джедаи стали бы жестким конкурентом. В эти дни, одновременно со съемками, все с подозрением следили, какие фантастические фильмы появляются на рынке. В Америке стартовал «Трон». На сегодняшний день фильм считается самым сложным произведением в этом жанре. Но фильм за 40 миллионов долларов оказался неудачным. Спецэффекты были очень скромные, и всех интересовало, куда ушли деньги. Также в «Троне» есть длинная сцена с болотом. Но на фоне Болот Печали Цейтбауэра грязь Трона выглядит всего лишь затопленным кемпингом.

30 июня в семь часов вечера состоялась демонстрация отснятого материала. Впервые можно было увидеть Дракона Удачи — Фалькора. Сам он был неплох, но голос звучал ужасно: слащаво, как у соблазнителя детей у входа в парк, готового в любой момент снять штаны. С этого дня команда называла его «Хардкор, Дракон **учий» вместо «Фалькор, Дракон Удачи» (игра слов на английском языке: «Falkor, the Luckdragon» — «Hardcore, the Fuckdragon». — Прим. перев.). Позже у дракона появился новый голос.

Вид сбоку

После показа Айхингер и Петерсен стояли вместе с нами на улице рядом с проекционной комнатой.

— Как вы находите Фалькора? — хотел знать продюсер. Он колебался, потому что в это существо, играющее ключевую роль в фильме, были вложены не только огромные инвестиции, но и надежды «Neue Constantine».

— Никаких дискуссий, пожалуйста, — сказал Айхингер. — Это просто вопрос: вы хотели бы иметь такого друга, как Фалькор?

Мы все закивали головами. На самом деле, это был момент не для обсуждения или выплескивания негатива. Никто не щепетилен во время съемок так, как режиссер или его продюсер. А что еще можно было сейчас сделать? Родился огромный розовый Гуфи, как некоторые описывали дракона, и он блестяще сыграл свою роль. Об изменениях и пересъемках речи быть не могло.

В тот вечер гораздо более впечатляющей была совершенно другая сцена: момент, когда Атрейу теряет в болоте своего друга, коня Артакса. Когда болотная жижа достигает шеи серого коня и Ной отчаянно борется за жизнь животного, на глаза наворачивались слезы. Вначале, после первых просмотров, некоторые члены команды считали, что Ной был неправильным выбором. Конечно, никто бы открыто не признал этого. Но теперь маленький американец был полностью реабилитирован. Вольфгангу Петерсену стало заметно легче. Он также может гордиться этим достижением.

Через несколько дней в производственном отделе появилась еще одна ужасная новость, которую публика обсуждала шепотом: отснятый материал целой сцены дрожал (в отечественном кинопроизводстве используют термин «нестояние кадра». — Прим. перев.). Для комбинации методом «синего экрана» он больше не годился.

Репетиция сцены гибели Артакса

Ущерб был обнаружен лишь случайно, и возник деликатный вопрос: был ли бесполезным материал той сцены, декорации которой уже давно демонтировали? Финансовые последствия такой ошибки оказались бы непредсказуемыми. К счастью, все закончилось хорошо.

Была веская причина появления неисправности камеры даже при миллионном производстве. Потому что там, где использовались самые современные методы киноиндустрии, компьютеры и точные двигатели, контролировавшие движения, снимали камерами 1960-х годов.

<< Предыдущая             Следующая >>